летучий змей настолько сломан, что его уже не починишь, вот в чем дело
свою сдержанную первую радость совсем летнему дню я выражаю золотыми босоножками и черничным мороженым; много рисую и дарю рисунки кате, у нее уже целая стопка; краду в столовой вилку и оборачиваю вокруг запястья, как в "слоне", а мама, увидев, говорит сдавленным голосом: "если ты это не снимешь, я сойду с ума"
мама сойдет с ума, я влюблена в ван сента; хочешь, я подарю это лето тебе, но не почему-нибудь там, а просто потому что ты любишь лето, просто потому что мы друзья ведь или когда-то были, а друзья, ты помнишь, друг другу нужны. я немножко устала, но все в порядке, мне попадается задача по физике про фонарь и шест, и я восторженно ее решаю, потому что она такая замечательная, честное слово; я подарю тебе не свое лето, а то, общее, похожее на сломанного летучего змея и, черт возьми, на тебя похожее, ты ведь любишь именно такое; а свое - свое - лето я оставлю себе. все меняется так сильно и так быстро, я просыпаюсь каждое утро новым человеком, а когда мне рассказывают истории про меня же, произошедшие несколько дней назад, я их совсем не помню, а если помню, то только как увиденное со стороны, произошедшее с кем-то другим, не со мной. сомневаюсь, что все это было действительно, хоть они и верят, что помнят, что было; помнить можно что угодно, все что угодно. мир рассыпается на дешевую пудру ночью, пока мы спим и

разве можно что-нибудь изменить, мой сломанный летучий змей