знаете, в детстве у меня была такая игрушка - пушистый далматинец, который, если нажать на кнопочку, гавкал, бегал и даже, кажется, кувыркался. папа привез его из китая, по-моему. тогда у нас было не так уж много игрушек, и это была просто, ну, невообразимая радость. недавно я нашла его и попробовала включить: он теперь издает нечеловеческие какие-то звуки и пытается шевелить лапами, но у него плохо выходит. папе стоило привезти мне его десять лет назад, чтобы я, глядя на него сейчас, увидела себя. я хочу сказать, если бы существовало такое зеркало, в котором можно было бы увидеть содержимое своих метафорически распахнутых ребер, я бы увидела этого кашляющего щенка, черт возьми.
репетитор говорит: "когда вам придется поработать локтем - не в плохом смысле, а нормально так, когда кто-нибудь будет претендовать на ваше место совсем незаслуженно, честное слово, это часто бывает; так вот, тогда вы не сможете ничего сделать. вы будете стоять в сторонке и наблюдать с видом "а мне, в общем-то, это место никогда особенно не нравилось", хоть бы оно и было самым ценным, что у вас есть. это ваше i-don't-care просто во всем, что вы говорите, это плохо, неправильно, понимаете? люди реагируют на такое обычно: "ну, раз тебе все равно, зачем ты вообще сюда пришла?". вам нравится всюду натыкаться на "зачем ты сюда пришла"? сделайте что-нибудь! не думайте, что виноваты люди вокруг, черт возьми. какой вы ждете реакции, если приходите с неоновым плакатом "мне на вас плевать"? вежливости? понимания? черта с два", все это правильно ровно наполовину. все начинается с того, что я сама уступаю людям стул в этой детской игре не из вежливости и тому подобное, а потому что знаю, что я буду себя чувствовать виноватой, если стула не хватит кому-то другому. "работа локтем" предполагает, наверно, уверенность, что я заслуживаю то, что у меня пытаются отобрать; уверенность, что оно принадлежит мне и больше никому. мне же кажется, что мне вообще ничто не принадлежит, а человек, который на что-то "мое" претендует, наверно, справится с этим получше меня, не просто же так он претендует, черт побери; я же ни на что никогда не претендовала, а если у меня что и было, то оно само текло мне в руки, а потом так же из них вытекало. и дело совсем не в том, что мне плевать; мне очень даже не плевать, мне мучительно больно от мысли, что кто-то может давать ему больше, чем я, мучительно больно от собственной никчемности, неспособности что-то изменить, вообще неспособности, без всяких дополнений. и я, ну, что я могу сказать кроме, что я могу даже подумать кроме, "иди, конечно, она такая красивая". ирония в том, что меня никто не спрашивает, и я в действительности ничего не говорю, но наше обоюдное молчание заключает в себе именно это и ничего больше. ты ничего не говоришь, я ничего не говорю, ты смотришь на меня, облокотившись о стену, разворачиваешься и уходишь. не знаю, может, тебя злит моя неоновая вывеска "i don't care", хотя я не пытаюсь ничего скрывать, честное слово, ничего. может, смирение и равнодушие выглядят одинаково, я не знаю. для тебя-то точно, и тебе, наверно, немного грустно из-за моего i-don't-care, немного обидно. я понимаю, но не могу же я просто сказать: "эй, мне не все равно, просто я знаю, что она такая хорошая и красивая, а я такое ничтожество и чудовище, и ничего не сделаешь", потому что, во-первых, ты можешь воспринять это как завуалированную просьбу вер-нуть-ся, и, не дай бог, ей последовать, а там я уже не буду знать, что делать; это все равно что спрятать кулаки за спиной и спросить "в какой руке?", а потом окажется, что они обе были пустыми. а во-вторых, у нас с тобой как-то не принято разговаривать.
она такая красивая, боже мой. хотя она наверняка не умеет делать бумажных журавликов, а я умею. я недавно научилась, и уже отлично выходит, по-моему. это преимущество, конечно, но не решающее. у нее таких около двух сотен; все эти праздники, дни рождения, все эти твои дурацкие поздравления - всего это не надо, пожалуйста, от всего этого, честное слово, еще хуже. все эти формальности, обязанности, которые ты сам себе придумал - забудь, забудь, просто иди вперед, черт возьми, ты должен что угодно кому угодно, но только не мне.