night after night you turn out the light you don't fall asleep right away

подожди, пожалуйста, не говори ничего, только не начинай опять, я не слушаю, я не верю; "с кем, если не с тобой?" - с кем угодно, в этом городе триста с чем-то тысяч, и ты, если захочешь, можешь проводить каждый день с новым человеком около тысячи лет; "как хорошо, что ты.." - замолчи, пожалуйста, нет, нет, это не так, это неправда, ничего хорошего; я просто пытаюсь тебя спасти, это так неправильно, что мы, ты такой красивый, у тебя глаза зеленые, а я, я просто хочу заставить тебя понять; ты говоришь, говоришь, а я тебе почему-то только "перестань, перестань", как будто ты от этого перестанешь; что же ты такое делаешь, я отвлекаюсь от созерцания неба, надеясь, мечтая наткнуться взглядом на твой затылок, но вижу твои глаза, зеленые, зеленые, зеленые, усталые, наполненные всем тем, что только должно быть в глазах в моем представлении, всем сразу; и никуда от них теперь не убежать, от этих глаз, не отвести взгляд в сторону даже, и ничего не сделать, эта игра в гляделки, которую я никогда не выигрываю, которую я даже не проигрываю никогда как положено, так просто - твои удивленные как будто брови, это всегда, словно you're surprised by my presence, и черт его знает, в какую сторону




пожалуйста, перестань.

@темы: в случайном порядке, я - уродец

---

krzysztof gieraltowski

он сидит, растрепанный, в сером костюме и розовой рубашке с бордовой бабочкой, этот кшиштоф, улыбается и, рассказывая, как он одел кому-то на голову миску для салатов своей жены, смотрит на меня так, будто мы с ним давно знакомы и мне эта история хорошо известна, и я даже, может быть, помогу ему с переводом. а я? я только на его вопросительное "футро?" выдыхаю "шуба" так, что он, наверно, и не слышит. я влюблена во всех поляков поголовно, даже если им семьдесят лет.
от автора этой прелести у меня теперь - визитка и приглашение в гости.
до варшавы далеко.

+

@темы: фотографы

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

молча вытяни руки перед собой ладонями к небу
выстрели в небо взглядом, не опускай же руки
почувствуй его на кончиках пальцев, улыбнись, ничего не требуй
не спрашивай, не проси, не говори - ни звука

оглянись вокруг, посмотри, как все становится красным
зягляни в его раненые глаза, почувствуй тепло, вкус и запах крови
теперь, наконец, спроси его тихо-тихо: "разве
я когда-то просил тебя о чем-нибудь кроме...?"

не говори до конца, не называй имен, оно тебе не ответит
медленно закроет глаза, запирая в них мир, и тебя, и не важно, что ты снаружи

проснувшись, не помнишь, откуда все тело в шрамах, и на рассвете
нет сил сжать ладонь в кулак, а ты и не знал, что бывает хуже

@темы: mother goose rhymes

---

умирай. нам уже ничего не нужно.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

не для ваших грустных глаз

"мне все равно" - сказал я, поднимая голову к небу, и внутри у меня развязался тот узелок, на котором держится все человеческое существо, тот, который для каждого является центром его собственной вселенной, будто кто-то застрелил меня изнутри, и этот выстрел раздавался в моих ушах бесконечно долго, длился тысячу лет, и земное притяжение, наверно, увеличилось в миллиарды раз, и я не мог уже даже сидеть, я упал на траву, и так лежал лет, наверное, еще с тысячу, а передо мной было небо и столько звезд, сколько это небо вряд ли еще когда-то покажет, и, когда выстрел в ушах стал медленно затихать, я с трудом повернул голову влево и увидел, как она поднимает с земли свой джемпер и, кажется, плача, куда-то уходит, а так как лежал я на боку и линия горизонта была вертикальной, казалось, что она уходит вверх.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

vertigo

кричать на нее, заставляя успокоиться, бить по лицу наотмашь, заламывать руки, или, наоборот, нежно обнимать ее за плечи, легко касаться ее щеки кончиками пальцев или ее виска губами, чуть приподнимать ее лицо так, чтобы видеть ее глаза и тихо шептать "все будет хорошо" - в такие моменты все это было бесполезно, не действовало настолько, насколько только могут не действовать самые дурацкие методы борьбы с истерикой. против ее истерик все методы были дурацкими, потому что истерики эти были неотъемлемой частью ее характера, той особенностью, без которой все остальные привычки и черты просто теряют смысл, без которой ее невозможно вообразить. наверное, если бы в мире не существовало истерик, ее бы тоже не существовало, я хочу сказать, что все мои попытки ее успокоить (которые, впрочем, я прекратил очень скоро), все мои способы борьбы против этих ее истерик были ничем иным, как способами борьбы против нее самой, а бороться с ней мне совсем не хотелось потому, (не ссылаться же, в самом деле, на это типично мужское "я ведь сильнее, я боюсь своей победой ее задеть"), что вся ее прелесть, вся ее поразительная беспомощность, удивительная наивность крылась в этих самых истериках, в дрожащих пальцах, рвущих на клочки ее же рисунки, в редких пронзительных ее криках, обращенных не столько ко мне, сколько ко всему окружающему миру, в этих ее защитных передергиваяниях плечами - хоть я давно не пытаюсь обнять ее в такие моменты - будто она хочет отвязаться от воздуха рядом с ней, от миллиардов невидимых молекул вокруг, о которых ей ровным счетом ничего не известно, даже в звуке разбиваемых ею чашек и бокалов (у меня получался совсем другой, я точно знаю).

скоро я научился, садясь в свое любимое синее кресло,

скоро я научился, садясь в свое любимое синее кресло, наслаждаться скрытым в этих жестах и звуках чудом (она, конечно, и не подозревала об этом моем наслаждении; часто на следующий день после таких истерических приступов, которые случались обыкновенно вечером, я замечал чувство вины в ее глазах, которое, впрочем, довольно быстро вытеснялось чем-то вроде "этот мир, этот воздух, он же должен понять, он же.."; я понимал, в общем; нет, я не умел читать ее мыслей, просто эти глаза, эти пронзительно серые глаза, без оттенка даже всякой голубизны, это они так беспощадно ее выдавали; а вполне возможно, она делала это нарочно, чтобы не извиняться вслух, ведь устные извинения, если они искренни, непременно подразумевают признание своих ошибок и, наверное, гарантию хотя бы попытки не повторить их снова, она же, конечно, не видела никаких в своем поведении ошибок и, тем более, совершенно не собиралась исправляться, я думаю – как же надменно, самодовольно это, наверное, прозвучит – я думаю, она просто меня любила). любовь ее, между прочим, была необъяснима, как мне кажется, и незаслуженна - мои ужасные вьющиеся волосы, зеленые - вот глупость - глаза ("внешность, внешность, разве это может что-нибудь значить" - бормотала она, глядя на меня расширенными зрачками красивейших в мире - не только в этом - серых глаз (радужной оболочки, впрочем, за расширенными зрачками в такие моменты практически не было видно, и, вопреки всей моей любви к этой неповторимой серости, расширенные ее зрачки казались гораздо прекраснее, чем зрачки человека могут быть в принципе, ведь у всех остальных людей зрачки наверняка одинаковые, ее же были особенными, другими, невозможно черными, намного чернее всего того, что только может вам вспомниться, когда вы слышите слово "черный", такого черного цвета вообще, наверное, не существует, но в то же время казались прозрачными - как же трудно это объяснить - и, хоть зрение натыкалось на неповторимую черноту, какое-то внутреннее, новое зрение смотрело в эти зрачки, как в окна, и имело возможность заметить в них какие-то тени, силуэты, которые были настолько же черны, насколько сами зрачки, и увидеть их, конечно, было невозможно, но я говорю о том особенном зрении, которое, наверно, ярче выражено у слепых, то есть не о зрении даже, а о каком-то седьмом чувстве, знании, что там (совершенно неважно, где) что-то есть. там - в этих зрачках - что-то определенно было), бормотала тихо, неразборчиво, с почти закрытым ртом, не напрягая своих идеальных губ ("внешность, внешность.."), и слова эти незнакомому человеку могли показаться произнесенными неискренне и не без самолюбования (не по интонации, нет, просто люди к самолюбованию очень склонны и не менее склонны уличать в самолюбовании других), но я незнакомым человеком, конечно, не был, и она это знала, и незнакомому такого говорить никогда бы не стала. глаза ее были полуприкрыты, будто она засыпала, но вдруг иногда распахивались широко, и сразу чувствовалось, как засуетились, пугаясь, наверное, света, в ее зрачках невидимые тени), моя же любовь к ней была еще более странной. моя любовь к ней была смертельна и невыносима, неправильна и явно непредусмотрена для простого человеческого тела. это было нечто всепоглощающее и настолько сильное, насколько сильным чувство одного представителя биологического вида "люди" к другому быть не может в принципе, в отдельные моменты я чувствовал, как это моя любовь мешает мне дышать, говорить, жить, как она, любовь, вот-вот разорвет меня на мелкие клочки, чувствовал, что просто не могу переносить этой любви физически, нередко я падал в обморок, а через какое-то время, очнувшись, видел ее, склонившуюся надо мной, чуть улыбающуюся, чувствовал, как ее пальцы перебирают мои волосы или же легко - нет, таким легким прикосновение человека быть никогда не сможет - гладят мои скулы, медленно спускаясь к шее, надолго задерживаясь на плечах, и тогда я часто падал в обморок снова. она не предпринимала никаких действий, считающихся необходимыми в таких ситуациях: нашатырный спирт, похлопывания по щекам, еще там что-то, мне было совершенно плевать. моя любовь с каждым днем делалась все невыносимей и невыносимей, как если бы то, что понимают под словом "воздух" вдруг заменили бы совершенно чистым кислородом - я хочу сказать, что это было слишком, гораздо более, чем могут значить слова, это чувство будто попало ко мне случайно, и, хотя мне почему-то довольно просто было не показывать это внешне - спокойно сидеть в своем кресле, например, во время ее истерик, когда внутри восторженно трепещет, извивается это чувство - на самом деле оно собиралось, конечно, меня уничтожить, и я был не против, понимая, что его отсутствие уничтожит меня гораздо быстрее. рисовала она так, как не рисовал никто и никогда. создавая простой набросок, она создавала целый мир, а рисунки акварелью.. видел я далеко, далеко не все, она их тут же рвала или сжигала, крича, что в акварели есть что-то неправильное, что ей невозможно нарисовать по-настоящему. что именно было изображено на этих рисунках, сказать невозможно, - мне кажется, на них было все, и все это было настолько реально, насколько только могут быть реальными вещи, которых никто никогда не видел, а в существовании этих вещей сомнений у меня никаких не было, как и в том, что можно, дотронувшись до рисунка, дотронуться до другого мира, я протягивал к нему руку, когда она медленно поднимала рисунок со стола, тихо спрашивая: "нравится?", молчал - нельзя же, в самом деле, разговаривать в таком состоянии, - тогда она сама себе отвечала: "нравится" еще тише и как-то очень грустно, и начинала разрывать рисунок прямо у меня на глазах, и это было так больно, что что-то белое застилало глаза, и мне казалось, что она разрывает мою кожу, затем мышцы, и, добравшись наконец до того, что искала, медленно рвет на клочья сердце, живое теплое сердце, в котором любовь к ней больше не может помещаться. остатки моего сердца она зачем-то потом сжигала, а я закрывал глаза и послушно ждал, пока от него не останется горстка пепла на полу. потом я на заплетающихся ногах добирался до своего синего кресла и падал в него, и каждый раз мне казалось, что все кончено, что без сердца человека быть не может, но скоро она приходила и садилась рядом с моим креслом прямо на пол, сжимая мою руку в своей, и в ту секунду, когда она дотрагивалась до моей руки, мне казалось, будто сердце возрождается из пепла, как феникс, и жизнь начинается с начала.

@темы: в случайном порядке

---

криво, некрасиво и зло, но очень похоже на

ты сидишь за столом. твои волосы вьются прочь
ты сидишь за столом, опустив глаза
я ничем не умею тебе помочь
мне, черт возьми, нечего даже тебе сказать

времени нет, только кислый остаток, осадок, привкус
просыпаясь утром, чувствуешь, что твое вчера тает так же, как то, что приснилось
быстрее, чем шоколад на солнце, осторожно пьешь из бутылки с
чем-то, что должно оказаться огнем, а чувствуешь только сырость

серость, пресность, отчаяние, будто пьешь просроченную надежду
когда-то не ставшую правдой - когда-то тебя не станет
какая же к черту разница, прошлое, сон или что-то между
а если разницы нет, то к чему зализывать раны

совершенство ее аквариумных рыбок, совершенство ее улыбок
обреченность моих, и единственно верный путь – напролом -
мне противен. и как же хрупок, неполноценен, зыбок
мой дурацкий придуманный мир. ты сидишь за столом.

@темы: mother goose rhymes

---

---

razorblade

возле моего дома ты останавливаешься. я не понимаю, зачем. ты ничего не говоришь. я ничего не говорю. я смотрю на тебя, ты смотришь на небо. небо смотрит на нас обоих. небо стоит семьдесят долларов. лондон - семьдесят три. что ты выбираешь? я ничего не говорю. я выбираю лондон. я меняю книгу с тремя единицами внутри на билет на самолет. на два дня счастья. если можно продать душу дьяволу, я только что это сделала. тебе бы это, конечно, показалось глупым. поэтому я ничего не говорю. страница сто сорок семь. если бы я решилась, ты бы выбрал море. но к чему говорить, если я и так это знаю? ты смотришь на небо, я смотрю на тебя. я продала небо, поэтому я на него не смотрю. но оно отражается в твоих глазах, это небо. и кажется зеленым. как на странице сто сорок семь. я не знаю, какого черта ты тратишь на меня время. у тебя есть друзья. есть даже самый лучший друг. и еще, конечно, брат. о чем ты? что с тобой такое? я молчу, ты молчишь, но твои глаза. мне кажется, сейчас, вот в эту секунду, все слова в мире просто куда-то пропали, понимаешь, все эти люди, они что-то кому-то говорили и вдруг обнаружили, что слова пропали, только в эту секунду, а потом появились снова, они как будто задохнулись, эти люди. и сделали вид, что ничего не произошло. только мне кажется, что после этой секунды все эти слова значат одно и то же. что на свете есть только несколько вещей, о которых действительно стоит говорить, но зачем-то миллион миллионов слов, но все они теперь так или иначе относятся к этим вещам. что бы ты ни сказал, что бы я ни сказала. ты, лондон, небо. все остальное не имеет смысла. я поменяла небо на лондон. аризонская мечта или еще какая-то. я открываю глаза. тебя нет. небо, лондон, тебя нет. какая-то другая мечта, беги быстрей через дорогу. а говорила, никогда. никогда-никогда. а ты? это все еще смешно?



ты и лондон.



в мире есть какие-то еще слова?

---

your feelings are more important of course

можно разрезать мой живот и выпустить оттуда миллиард бабочек. самых разных. в основном фиолетовых. проблемы появляются из ниоткуда: как, например, выстрелить себе в левый висок? нужно ведь обязательно в левый, вы понимаете. чай остывает гораздо быстрее обычного, то ли время летит гораздо быстрее, я хочу сказать, что эта безупречная быссмысленность и бессмысленная безупречность, они вместе сводят меня с ума, хочу сказать, что совсем не понимаю слов, но тебя понимаю еще хуже, что ничего не понимаю вообще, что в последнее время только и делаю, что ничего не понимаю.

я думаю вот о чем - неужели для того, чтобы обещание считалось обещанием, обязательно нужно сказать "обещаю"? слова и так уже ничего не значат, мы никогда не давали никаких обещаний, но мне кажется, что мы пообещали друг другу весь мир и все то, что только могут пообещать друг другу два человека, и не выполнили, и теперь виновато опускаем глаза именно поэтому, а не почему-то еще.



я пытаюсь столько тебе сказать, про обещания, непонимание, пистолеты, чай и много-много еще, пытаюсь сказать, что больше, кажется, не люблю зиму, черт, я пытаюсь сказать тебе хоть что-нибудь, что угодно, но изо рта вместо слов вылетают бабочки,

в основном фиолетовые.

---

руки, проглотившие тонну морфия

молча протягивают мне спасенье

заплаканной маме, выпив дома весь кофе, я

скажу, что куда-то исчезли все воскресенья



наедине со своими самыми странными снами

я чувствую новый воздух, и эта внезапная грусть

пахнет хорошей музыкой, что-то произошло с зеркалами

мне страшно, я глупо пишу тебе: "просто будь"



панически запираю снаружи дверь, оставив, конечно, записку маме

о том, что нашла воскресенья в шкафу и вряд ли уже вернусь

---

если мы хотим, чтобы было куда вернуться

с трех последних уроков я ухожу, потому что мне плохо, и это чистая правда - плохо мне стало уже первого сентября, а на улице жуткий дождь, мы бежим с дианой в универмаг, пьем кофе и гуляем там, смотрим на кружки и сковородки, улыбаемся тостерам, и она меня немножко рисует, и мне вполне даже нравится, и значит, наверное, непохоже, мы плетемся домой под этим дождем, и у чудовища из зеркала что-то совершенно невообразимое с волосами, но я улыбаюсь чудовищу и оно, оказывается, тоже умеет улыбаться

теперь я слушаю аквариум и ем рис, и все это кажется настолько правильным, что я, наверное, сойду от этого с ума

аквариум и рис, аквариум и рис, аквариум и рис

счастьем ударяет как током

твой аквариум и рис

---

Шарль Перро - 12.01.1628

Джек Лондон - 12.01.1876

Харуки Мураками - 12.01.1949

---

what a waster, what a fucking waster

ладно, все это сумасшествие - лондон, лондон, конфеты со вкусом смерти, если хочешь смеяться - смейся, я понимаю, что это смешно.







choking and smoking to your angelic soul

choking and smoking myself into a hole

where the only way out is to sleep and to dream

and to cry

out your name

---

повествование - это скучно, либо мне просто не о чем рассказать. скорее второе. ничего не происходит. то есть, что-то, конечно, происходит, взрываются гостиницы, разбиваются самолеты, но все это из какого-то другого мира. все, что происходит со мной, - неминуемое приближение чего-то. чего именно? ничего. что там, в этом ничего? ничего. какие простые вопросы. только я совсем не об этом. ничего не происходит, ты говоришь мне "привет". я не знаю, что значит это "привет", наверно, ничего не значит. я машу тебе рукой, чтобы только отсрочить это мое ничего. ты ничего о нем не знаешь. ты ничего обо мне не знаешь. ты думаешь, что знаешь меня наизусть. привет.

удивленные глаза, увидевшие пустоту в коробке чая. она же была полной, черт, она должна быть полной. заканчивающиеся вещи меня пугают. мигающие индикаторы на экранах телефона, плеера, фотоаппарата. зарядите аккумулятор. все это означает приближение ничего, не иначе. одновременно, зарядите, зарядите. no battery power remains. знаешь, у меня тоже. раз уж плеер жалуется, почему я не могу? пошатываясь, выхожу к доске, производные. производные? какие производные? я уже не помню, когда у меня не дрожали руки. я пишу то, что диктует мне девочка с первой парты. эф штрих от икс. учительница говорит: "хорошо". это какая-то другая учительница, не та, что обычно. какая-то новая. она говорит: "напиши теперь все формулы". все формулы? наверняка она имеет в виду формулы, связанные какой-то одной темой. производная или что-то такое. но мне лень спрашивать. я не уверена, что во мне остался голос. поэтому я пишу: а квадрат плюс бэ квадрат равно цэ квадрат. как глупо. учительница спрашивает: "что ты делаешь?". как будто бы не видно, что я делаю. я пишу формулу, как она просила. теорему пифагора. мне кажется, это очень хорошая формула. она говорит: "формулы для нахождения производной суммы, разности, произведения, частного", и под теоремой пифагора я пишу то, что громко, очень громко диктует девочка с первой парты. у плюс вэ штрих. я не думаю об этом. я думаю, что все получается так странно. я не понимаю, почему ты говоришь так, как будто.. как будто привет. и все. я думаю, это нечестно. эн икс в степени эн минус один.



не принимать близко к сердцу? я не могу, мцу. ты же знаешь, оно уже там. внутри.

---

- представляешь, там показывают сейчас "апокалипсис". мэл гибсон, - ты поднимаешь брови и смотришь так, будто ждешь от меня ответа из серии: "да, мэл гибсон - это очень плохо"

да плевать мне на мэла гибсона с его апокалипсисом, мне плевать даже, если у всего мира апокалипсис, пойдем в кино

---

muse

I love you baby
And if it's quite alright
I need you baby
To warm a lonely night
I love you baby
Trust in me when I say..
помните? и, гм, беллами это поет.
пожалуйстапожалуйстапожалуйста, скачайте и скажите что-нибудь, это сводит меня с ума
http://download.zachot.ru/dn?track_...86&type=mp3

@темы: музыка