было

если ночью, не закрывая полностью глаз,
притвориться спящим, не двигаться и почти не дышать,
можно увидеть, как цветы срываются с обоев и, кружась,
танцуют в воздухе вальс.

если все-таки не задохнуться от миллиона снотворных муз,
слышно, как, освободившись от стен, бабочки облетают дом,
едва уловимо шелестят крыльями, собираются в центре комнаты, и потом
тихо-тихо играют блюз.

если не думать о чуде, если принять этот танец-полет
как прекрасное должное, но больше не ждать чудес,
можно услышать, как плачет черно-белое детство с альбомом наперевес,
и поет.

@темы: mother goose rhymes

---

пока я смотрела на солнечное затмение через разноцветные осколки пивных бутылок, носила ключ от квартиры на шнурке на шее, пока я кидала любовные записки девочке-соседке в почтовый ящик и тайно мечтала стать фотографом, каждый день прибегала домой на обед ровно в три, сверяясь по часам с гарфильдом, пока я была чудовищем с золотыми кудряшками и розовыми кроссовками, пока я не знала, что бываешь ты, все казалось таким правильным, что даже не думалось о том, что может быть по-другому.
теперь, когда меня окружают гималайские кролики и максимы танки, когда у меня есть плойка для волос и фотоаппарат, когда балкон закрыт, потому что осень, а осени все нет и нет, когда никто больше не отдает мне последнюю аскорбинку и не зовет гулять босиком по лужам, когда я знаю, что ты есть, все неправильно со всех точек зрения, и я только и думаю о том, что все обязательно будет по-другому.
иногда я действительно в это верю. когда чайник начал говорить со мной, я готова была поверить во что угодно, а потом он взял и умер. сначала я обиделась, что он даже не попрощался, а потом вспомнила, что не поняла ни слова из того, что он сказал в последний раз. наверно, он задыхался и плакал, и поэтому говорил неразборчиво. а новый чайник молчит. я и не рассчитывала, что белый чайник станет разговаривать. почти. сегодня вместо потенциального светлого будущего в моей голове черная дыра, и я плетусь на кухню делать чай, но чай из этого нового чайника, он отдает неправдой.
а завтра все будет по-другому.
я счастлива вдруг, когда кукс шепчет мне на ухо: "although", или когда я леплю снежки замерзшими пальцами в семь утра, и потом кидаю их себе под ноги. нужно бы добавить сюда что-нибудь о тебе, но я не буду, потому что мне надоело ассоциировать счастье с тобой.

@темы: в случайном порядке

---

мой чайник умер.
от меня нет никакого толка. я слушаю музыку из эдварда, а чайник уходит все дальше и дальше по длинному темному коридору. я думаю, а вдруг я успею еще догнать его, схватить за провод и сказать: эй, подожди, друзья не уходят просто так. друзья говорят друг другу "пока". я знаю, в этом "пока" нет никакого смысла, но тогда можно хотя бы надеяться, что когда-нибудь друзья увидятся, а ты ничего не сказал, и теперь мне кажется, что я снова сделала что-то не так.
я скажу ему все это, и он посмотрит на меня печально-печально. "они купят тебе серебристый и в коробке.."
и тогда я скажу ему, что друзья не продаются в коробках. я скажу, что в отделе техники в универмаге друзей нет. я скажу, что ты, старый черный чайник, дороже мне самого серебристого, даже если этот серебристый в двух, в трех, в двести шести коробках.
он улыбнется. я обниму его, и все всегда будет хорошо. я буду понимать каждое его слово, потому что мы оба будем в его мире, ведь в мой мир его слова попадали с жуткими помехами, и почти ничего нельзя было разобрать.
только то, что у него самый добрый голос на свете.

@темы: в случайном порядке, я - уродец

---

у меня теперь - карта температурных порогов пигментации шерсти у гималайского кролика.
я теперь - блондин-блондин, и чай в моей кружке - остыл, а хвост гималайского кролика не остывает.
тебя не было и не будет, и даже если кролик заболеет, и температура его передних лап повысится до двадцати градусов, ты не придешь, потому что ты не знаешь, что бывают гималайские кролики.
они словили его и завернули градусник ему в уши, и он плачет. он плачет и зовет тебя, но ты не придешь, потому что ты не слышишь, потому что ты не знаешь, что он есть. они измерили температуру его ушей, хвоста, носа, задних и передних лап для того, чтобы написать об этом в учебнике. они знают много длинных невыговариваемых слов, но они не знают, зачем нужны эти слова, и они пихают их в книжечку под названием "общая биология", чтобы мы не знали все вместе и им не было так обидно.
они маньяки, да?

но он же плачет.

@темы: в случайном порядке, я - уродец

---

you don't know how lovely you are

в сером пальто ты сегодня как будто угрюм,

и красив до безумия со снежинками в волосах,

только в сером пальто я тебя не люблю,

я люблю тебя в синем несколько лет назад.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

я сижу и думаю о том, что, если вот так вот сидеть и ждать чуда, ничего не произойдет, потому что так говорят люди. но я сижу и жду чуда, я не верю людям, эти люди взялись за руки и пошли на площадь, потому что на площади поставили сцену, и по этой сцене прыгает лариса г, алексей х и петр е, и люди бегут-бегут-бегут и, пробегая мимо меня, кричат: девочка, не жди чуда! самое большое чудо, на которое ты можешь рассчитывать, - это увидеть ларису г своими глазами!

я сижу и думаю о том, можно ли считать ананасово-кокосовый сок в моем стакане волшебством, и не нахожу ни одного аргумента ни за, ни против.

я думаю, что чудо появляется, когда ему хочется, а не когда я его жду или не жду, я думаю, что чуду, в общем-то, плевать на то, что думаю я, и все эти люди, которые пошли посмотреть на ларису г - тоже.

я думаю, ничего не будет.

что заставляет меня верить чайнику, если всем известно, что чайник не может сказать ничего хорошего? именно это "всем известно" и заставляет, потому что все пошли смотреть на ларису г, а я здесь, с чайником наедине, и он говорит со мной.

некоторые картинки пахнут чудесами, как и времена года или суток; ночью я сажусь на балконе по-турецки, пью чай и дышу волшебством, и жалею, что у меня не ноутбук, зато можно взять телефон и перечитывать старые смски, и плевать, что люди, которые это писали, давно забыли, кто я такая, у меня есть эти смс, и мне их пугающе достаточно.

я живу воспоминаниями и мечтами, "сейчас" - это ведь вовсе не сейчас, это жалкое "между", соединяющее прошлое, которого у меня не было, и будущее, которого у меня не будет.

ночью асфальт пахнет волшебством, ночью в двух окнах из ста горит свет, ночью чайники разговаривают, ночью я тебя люблю.

---

привет, Пашт.

кот сидит у меня на коленях, смотрит в монитор и говорит: мцу.
кот переводит взгляд на кружку с чаем, смотрит на нее и печально говорит: мцу.
я говорю коту: скотлэнд.
кот смотрит на меня задумчиво. кажется, он не знает такой страны, поэтому осторожно отвечает: мцу.
я говорю: скотиш пипл.
кот знает слово "пипл", но с национальностью проблемы. это заметно по его глазам, но он-то не знает, что это заметно, поэтому отвечает серьезно: мцу.
я говорю: они ходят в юбках.
мцу?
ага. ну, не каждый день, но у них такая национальная надежда.
я вижу, как в глазах кота промелькнула мысль о гомосексуализме.
я говорю: нет. я улыбаюсь коту.
кот говорит: мцу.
огоньки в глазах кота погасли. кот испытывает некоторый интерес к гомосексуалистам с тех пор, как.. ой, не будем затрагивать больную тему.
кот смотрит на меня обиженно.
кот тоже умеет читать мысли в глазах.
я говорю: извини.
кот отворачивается. он молчит.
я говорю: черт, ну извини. не думаешь же ты, что я так вот специально решила тебя задеть.
кот говорит: мцу. тихо-тихо.
я говорю: томас.
мцу?
успокойся и перестань изображать обиженную овечку.
кот спрыгивает у меня с колен и уходит.
он оборачивается на пороге и смотрит на меня обиженно с надеждой на извинения, но я молчу.
кот тоже молчит. долго.
я не выдерживаю и говорю: ну скажи уже что-нибудь, эй.
и тут понимаю, что коты не умеют говорить.

@темы: в случайном порядке

---

мне приснилось слишком много самолетов, я не хочу никуда лететь, ну разве что самую малость, только ради самого полета, но меня больше не купишь пальмами и даже лучшим пляжем мира, мне теперь интереснее длинноволосые блондины и книжки в мягких обложках, и если море, то в палангу, но меня никто не спрашивает, и в лучшем случае на год - нет.

---

просто что-то не так.
кусочки моей души везде, только не там, где ты их видишь. я все жду, когда она закончится, душа. может быть, уже скоро. я чувстсвую, что уже скоро, и мне бы только знать, что кто-то найдет эти кусочки и будет обращаться с ними хорошо, потом, когда она наконец закончится, но никто не будет. они там, куда ты никогда не догадаешься заглянуть, то, что тебе нравится меньше всего - моя душа, привет, очень приятно. бред сегодня в моде, и мне обидно, что бред стоит дороже, чем душа или даже полторы души, мне обидно, что все как-то не так, а наоборот, все как-то вверх ногами; а на самом деле это я болтаюсь вверх ногами и ворчу, и нужно только начать жить нормально, как все, но мне слишком хотелось перевернуть мир и казалось,

что для это надо всего лишь стать на голову самой.

что для это надо всего лишь стать на голову самой.

@темы: я - уродец

---

находясь в странном состоянии между сном и бодрствованием, я думаю, что все какое-то нецветное, и нужно добавить saturation.

это состояние - непонятно, сплю я или нет, - продолжается довольно долго, удивительно долго.

кажется, какая-то часть меня все еще в моем призрачном мире, а какая-то - в чужом.

в чужом мире все не так, как мне хочется. в чужом мире невозможно найти диск the kooks, а ирисок в магазине нет именно тогда, когда они мне нужны. в чужом мире мне с фальшивой улыбкой предлагают фруктовые ириски цвета больных поросят, и я отказываюсь с фальшивой вежливостью. в чужом мире машина-мусорка приезжает каждое утро и гремит, гремит, гремит, и вырывает меня из моего мира. чужой мир - это как плохой сон. чужой мир - это то, что вы оставили про запас, это худший вариант развития событий, о котором предпочитают не думать. книжка, которую вы отложили подальше, с трудом прочитав сто страниц.

а мой мир - настоящий. там ходят муминки и срывают фиолетовые цветы, а снусмумрик сидит на пирсе, опустив ноги в воду. в моем мире сейчас лето. в чужом мире тоже лето, но я ненавижу это чужое лето. там асфальт плавится, и пахнет жареными людьми. в моем мире не пахнет жареными людьми, там вообще не очень много людей. в моем мире летом не жарко, и по вечерам можно ходить в скандинавском свитере, и в нескандинавском тоже можно. в моем мире изредка выдаются жаркие дни, но они не такие, как в чужом мире. у нас жаркие дни - это радость. муминки бегут купаться, а муми-мама загорает. муми-папа задумчиво курит под разноцветным зонтиком и немножко ворчит. в моем мире я сижу рядом с ним на полотенце с синими дельфинами, не забывая время от времени кивать, чтоб он не думал, что ворчит зря. муми-папа говорит, что дети слишком кричат, он говорит, что солнце повредит белоснежной коже муми-мамы. я киваю: да, слишком, да, повредит. я разглядываю дельфинов на своем полотенце и думаю: дельфины похожи на муминок. я думаю: снусмумрики похожи на людей. в моем мире у снусмумрика обгорел нос, а у меня коленки. в моем мире вечером я одену скандинавский свитер и, может, пойду на пирс со снусмумриком. или погуляю по берегу с фрекен снорк. а потом будет чай с ирисками, и никто не скажет нам, что есть после шести вредно, потому что в муми-доле нет часов.

вы только не думайте, что в моем мире все так, как я захочу. то есть, например, захотелось мне ромашек, и вот ромашки выросли передо мной меньше, чем за секунду. конечно, все не так. конечно, свой мир я не придумала сама. мой мир, он как любимая музыка или любимый фильм. вам безумно, безумно, безумно нравится, но вы не можете изменить какой-то момент. потому что песню пели не вы, и фильм тоже снимали не вы. так и с моим миром. можно сказать, это просто мой любимый мир. как любимые джинсы - мне в нем удобно и хорошо. как любимый цвет, любимый запах, любимое мороженое. все вместе, понимаете.

в чужом мире злые загорелые люди хором твердят, что я похожа на скарлетт йохансон, а в моем мире человека с таким именем нет. в чужом мире я печально жую банан и жалею, что не могу спать днем, потому что тогда моего мира у меня было бы чуть-чуть побольше.

---

я сошла с ума от количества ниоткуда свалившихся лет,

и я едва ли смогу помочь рассудку размышлениями о чуде,

и твоя проблема в том, что тебя нет,

и моя проблема в том, что тебя никогда не будет.

я надежда твоих ладоней и глаз, я забыла зонтик,

я сломала две жизни, но тебя нет, а за себя я отвечаю сама,

я обещала тебе восемь сотен улыбок, ты обещал мне солнце,

я сказала, что мне вполне хватает той его части, которая видна из окна.

я заперла тебя на ключ в себе, этот город меня не любит,

человек не может жить без сердца, и городу это внушает страх,

этот город не может жить без тебя, мой юный шуберт,

и мы закрыли бы эту тему, но пульс слишком громко стучит у меня в висках,

и я понимаю, что это твоя работа, и без тебя я давно бы куда-нибудь,

а с тобой и подавно, но никак не решу, где ты и есть ли на самом деле,

и красивая скрипка просит разрешения быть нам соседом, "будь",

и ненужные вещи взрываются здравым смыслом, который еле-

еле выносит нас. ему здесь определенно не место,

я забыла сказать тебе, я забыла сказать себе,

я забыла забыть, передумать, я забыла причину протеста,

я уезжаю на поезде и не знаю, едешь ли ты со мной, бе-

седа с проводницей обернулась полнейшим провалом,

я вижу тебя в конце вагона, а она нет,

она не может понять, она смотрит на меня странно,

я девочка со скрипкой, а ты мое сердце, и я не верю, что тебя нет,

ты мальчик без права на вдох, ты мальчик без права на ложь,

в мире текстовых это называется целым, в мире психиатрии это называется полным,

человек не может жить без сердца. я живу, если ты живешь,

мы могли бы принять это за единицу и умереть спокойно.

мы пьем чай из железнодорожных кружек, мы многоэтажны,

мы не сошли бы с ума, если бы не эта чертова скрипка,

и я не помню, чтобы заваривала чай, но это не важно,

я подхожу к скрипке и тихо говорю ей "спасибо".

в этом поезде все так странно, я человек со скрипкой и сердцем,

я ищу проводницу, в тамбуре тихо и холодно, только мелочь в ка-

рманах звенит, "кто я?" - "девочка" - проводница хлопает дверцей,

"просто девочка?" - я кричу ей вслед, "просто девочка".

а у меня есть сердце, я говорю проводнице: "у меня есть сердце,

я сошла с ума, у меня есть сердце, а у вас нет,"

она молчит, ну и черт с ней, у меня ты и чай, чтобы согреться,

наш невидимый чай, я не знаю откуда он, мой намокший билет,

и поезд уносит нас, и мы вдвоем, и мы не умеем играть

на этой скрипке, и она задумчиво смотрит как будто с укором,

мы бы наобещали друг другу больше, чем можем сказать,

если бы были уверены в том, что скоро

будет. были бы мы и в какой-то день

мы переплыли бы все океаны и пережили бы смерть,

мы забыли бы имена всех известных людей,

но мы не знаем наверняка, что нас нет, что мы есть,

и эта дикая музыка неизменно следует за тобой,

может виной тому скрипка, а может я правда сошла с ума,

но это не так уж плохо, я улыбаюсь, ты тоже, смешной,

я не знаю, кто я, и плохо помню, кем я была,

скрипка тихо сопит у себя в уголке, у тебя в голове,

а у нас жизнь, ты - мое сердце, я - твоя скрипка,

и в редких домах за окном давно погасили свет,

а у нас чай, запах поезда и одна на двоих улыбка,

человек с сердцем и скрипкой, я девочка с собой в руках,

и конечно с тобой внутри, и конечно с тобой снаружи,

наш придуманный чай никогда не остынет, и проводница опять в дураках,

скрипка может немного поспать, и ты мне больше, чем нужен,

и остатки здравого смысла ускользают сквозь щели в оконной раме,

и купе заполняет розоватый воздух, которым обычно дышат безумцы,

тебя нет, и я снова передаю привет маме,

твое отсутствие не грозит мне ничем, кроме остановки пульса.

---

я включила the kooks тихо-тихо, я сижу на ступеньках возле своего подъезда и думаю о параллельных мирах.

надо идти домой, но не хочется.

беззубая старушка без определенного места жительства говорит беззубому грузчику:

-такой молодой, а уже нет зубов..

-посмотрела бы на себя, бля!

старушка вроде бы собирается что-то ему ответить, но передумывает и уходит. мне кажется, что она вот-вот заплачет, но дело, конечно, в моем воображении. старушки без определенного места жительства не плачут, они пьют водку, но мне все равно ее жалко.

я утешаю себя тем, что где-то, на такой же планете, как наша, старушка выбила из этого грузчика остатки зубов и словоохотливости. я представляю, как ее кулак движется в направлении его челюсти, как потом она вытирает окровавленную руку о свое платье в цветочек.

потому что вселенная бесконечна, да?

где-то меня только что ударили головой об асфальт. и я умерла.

от спида.

от рака.

сбросилась с крыши.

угнала красную машину и съехала в озеро. захлебнулась.

а где-то меня просто не было. никогда не рождалось.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

мои пальцы дрожат. ты есть, тебя нет. мой голос дрожит: тебя слишком долго нет, ты слишком неожиданно есть.

мне хочется играть с тобой в снежки, но я вспомниаю, какой ты серьезный и взрослый.

конечно, есть Паланга.

не надо со мной спорить, все равно это самый английский город вне Англии. там кварталы и море. и маленькие частные гостиницы, которые я так люблю. я была там миллиард раз, но никогда зимой.

мы станем младше на два с половиной года, когда ты не был еще таким серьезным, и поедем в Палангу. от тебя пахнет сентиментальностью, и я закидаю твою сентиментальность снежками. да, я меняю свою зиму-весну 2003-2004, да, ДА! конечно, это было счастье, но что осталось от этого счастья? я видела его сегодня, у меня была та же самая сумка, но песни Битлз уже не нравятся мне так сильно. он тоже. он стал другой, он больше не носит полосатый свитер и не смотрит в пол, когда говорит со мной. то есть, он вообще не говорит со мной. а те, старые его слова так и висят в воздухе до сих пор, и я думаю, что это был другой человек. мне грустно. но теперь у меня есть ты, такой серьезный и с книжкой в руках. конечно, у меня тебя нет, но ты есть в моей голове. и в компьютере тоже. немножко.

мы поедем в Палангу зимой с полными карманами ирисок. мы будем сидеть с включенным светом поздно-поздно и пить зеленый чай. он никогда не кончается, как и ириски. как и наше хорошее настроение, и мысли в наших головах, и наш разговор, и наш смех.

возвращайся. я познакомлю тебя с блантом. tears and rain будет на сто процентов наша песня,

да?

нет.

---

-привет, - задумчиво сказал мне снусмумрик.

-привет, - не менее задумчиво ответил я, садясь рядом с ним на траву.

снусмумрик теребил в руках губную гармошку, и снова возникло то неловкое молчание, которое так часто возникает, когда снусмумрик рядом. неловко только мне, конечно, а он-то может теребить свою гармошку вечно.

поэтому я решил рассказать ему что-нибудь. то, что первое придет в голову. и я начал говорить. он не смотрел на меня, и, если бы я не знал его так хорошо (настолько хорошо, насколько он позволял, конечно), я бы решил, что он меня не слушает. но он слушал. он оставил гармошку в покое и лег на землю. он не отводил глаз от неба, впрочем, я давно не пытаюсь поймать его взгляд. глаза снусмумрику нужны явно не для наблюдения меня и мнеподобных, скорее для наблюдения неба или желтых цветов. а еще он любит сидеть на пирсе и смотреть на ветер. это он сам мне так сказал. я, конечно, сразу спросил: как это, смотреть на ветер? а он говорит, что очень легко. что вода шевелится, значит, в ней ветер. что, раз мы видим волны, значит, ветер мы видим тоже. я же никогда прежде об этом не думал. иногда мне кажется, что у снусмумрика часов в сутках больше, чем у меня, потому что он успел уже побывать везде, где можно, и обдумать все на свете. иногда мне кажется, что зря я пытаюсь с ним говорить, потому что я ему мешаю. но я убеждаю себя, что ему скучно всю жизнь бродить одному. я говорю себе, что он забудет человеческий язык, если я время от времени не буду отвлекать его. я придумываю всякие глупости, чтоб угрызений совести осталось поменьше, а смелости побольше. я боюсь, что, пока я буду говорить, он просто встанет и уйдет. вполне в его духе, но пока он этого почему-то не делает. и я опять убеждаю себя, что все хорошо, что он успеет еще погулять по морскому берегу, у него же больше часов, чем у всех остальных.

я рассказывал ему про птиц. я говорил, что хочу научиться летать, чтобы пролететь над морем и посмотреть на него сверху, оттуда, откуда не видно берега. я говорил, что после этого даже совсем необязательно жить. мне казалось, ему должно это понравиться. да, если хотите, я говорил так, чтобы завоевать его расположение. на сегодня, на завтра, на пять минут. я надеялся, что он, может быть, позовет меня куда-нибудь с собой, ведь мы так давно никуда не выбирались вместе. это случалось всего два или три раза, он просто находил меня и вел куда-нибудь. но теперь он больше не искал меня, и было глупо думать, что он возьмет меня с собой снова.

за время моего продолжительного монолога снусмумрик не сказал ни слова. он все так же смотрел в небо и не шевелился, так что, когда я закончил говорить, мне опять стало неловко.

я улегся рядом с ним и тоже попробовал следить за небом. мне показалось это довольно скучным, правда, меня радовали изредка пролетавшие над нами птицы. через пять минут я решился снова заговорить.

-а ты, снусмумрик, не хотел бы быть птицей?

он молчал ровно столько, сколько времени нужно мне для того, чтобы смириться с тем, что ответа не будет. но ответ неожиданно последовал. "неожиданно" - я думаю, это слово придумал снусмумрик. он весь такой размеренный, молчаливый и спокойный, но в то же время - очень неожиданный.

-не хотел бы. я не смог бы подвернуть штаны до колен и сидеть на пирсе, опустив ноги в воду. я не смог бы носить шляпу и отмечать свой день рождения сам с собой. я не смог бы рисовать на песке и много чего еще. тело - неплохая штука, хотя есть куча вещей поважнее.

-но ты бы увидел море там, где его не видит никто! ведь ты не можешь найти, не потеряв, - это фразу я вычитал в какой-то книжке и произнес чуть дрожащим голосом. снусмумрик не читал книг, но ответил мне в не менее книжной манере:

-бывает так, что теряешь слишком много, а обретенное для тебя ничего не значит.

-разве ты не любишь небо?

-конечно, я люблю небо.

-разве тебе не хочется побывать там, прямо внутри неба? пролететь сквозь облако и приблизиться к солнцу?

-небо кажется небом только до тех пор, пока ты здесь, внизу. когда ты будешь внутри, кто знает, что станет казаться тебе небом? небо красиво, а красивыми вещами, как известно, лучше любоваться издалека.

-ну а как же море? можно пролететь над ним низко-низко, касаясь воды крыльями..

-я выловил из воды слишком много бабочек, которые думали так же, как ты. некоторые из них еще были живы, но умерли очень скоро.

я не знал, что ему возразить, поэтому ничего не ответил. мы лежали совсем рядом и смотрели на одно и то же небо. это продолжалось довольно долго, стало так тихо, что я начал различать дыхание снусмумрика, ровное и почти бесшумное. наконец я решился заговорить снова:

-так что же, получается мечта без мечты?

-почему? у меня есть мечта, самая настоящая мечта. но я не хочу ощущать мечту так, как об этом говоришь ты. я мечтаю увидеть - ощутить глазами. а тело, оно только для того и нужно, чтоб его можно было искупать в холодной воде, когда жарко, или нацепить на него всего и побольше, когда холодно. а еще можно носить на голове шляпу, и, конечно, опустить ноги в воду, сидя на пирсе и подкасав штаны.

свою шляпу он, безусловно, любил больше, чем меня или кого-либо еще из одушевленных. шляпа была частью его. она была очень старая, наверное, досталась ему от отца или даже от деда. большую часть времени его лица почти не было видно, только сейчас, когда он лежал на спине, можно было разглядеть его глаза. я наблюдал, как он смотрит, как он ощущает глазами небо. лежа на боку, я смотрел, как он моргает и щурится. не то что бы и я начал "ощущать" так, как он, но мне показалось, что я чувствую его улыбку немного лучше, чем обычно чувствуешь улыбки, немного по-другому.

мне показалось, что я могу почти дотронуться до нее глазами.

и до горбинки на его носу, и до пряди волос на правой щеке.

это было странное и замечательное чувство, настолько, что я тут же выпалил:

-мумрик.. научи меня ощущать небо?

и сразу пожалел об этом. снусмумрик встал, поднял с земли губную гармошку и ушел. именно так, как я себе представлял, да, это должно было когда-то случиться. я сел и положил голову на колени. я сидел так долго-долго, и, кажется, прошла целая вечность, когда я поднял глаза. я увидел снусмумрика. он стоял не так уж близко, но и не настолько далеко, чтобы я не заметил, не почувствовал, что он улыбается. на этот раз - мне. я знал, что это не просто так. я знал, что он зовет меня, я бросился к нему бегом.

после этого мы бродили вместе много раз. гораздо меньше, чем нужно, чтобы я перестал ценить наши прогулки, но как раз достаточно, чтобы я чувствовал себя самым счастливым на свете.

я понял, что ошибался. это не была мечта без мечты, это была мечта в мечте, которая в мечте, которая в мечте.. как матрешка.

---

безнадежно влюбленный,

вероятно, временно, - в тебя,

это мозайка, зайка,

это не навсегда.

мы обласканы светом,

мы бассейны на крышах, нам тепло,

ты не рискуешь мною,

мне повезло.

слушая непонятно откуда взявшийся j-морс, я понимаю, что мое лето далеко не мятное, мое лето с запахом горячего хлеба, который мне совсем не нравится, мое лето - это дымящийся асфальт и несчастный кот, это я шортах и со странной прической, это зеркало шепчет мне "какой кошмар".

молодой человек в женском зеленом шарфике мне врет, и я все-таки не стану фанатом j-морс, хотя у них есть хорошие моменты, и это обидно, знаете, когда у песни красивый куплет, а припев в стиле папиного любимого михаила круга.

пью горячий чай и обещаю себе, что будет осень, будет пальто в клеточку и белый шарф, будут черные кеды и кока-кола в руке, не потому что жарко, а потому что она красная и мне нравится ее открывать. а потом будет снег, много снега, и иногда, смотря в окно, я замечу там Лондон, но, конечно, никому не скажу.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ну давайте.

я фотографирую для вас то, что вы попросите.